Вышел из себя, кто нибудь верните обратно. © А. Сатанель

цитатник паблика «Маги шутят»Мне нравятся Ваши глаза, темные и красивые, как моя душа. (с)

Как отличить гуманитария от технаря? Задать ему вопрос: «Что такое гипербола?» (c) global_grammar_nazi

- Боже, избавь меня от страданий!
- Я тебе свободу воли дал?
- Дал.
- Так возьми ответственность за себя!
- Какую ответственность?

Я раньше почему таким слабым был. Потому что у меня вся Сила на злость уходила. Стал добрым — и Сила появилась.

— За что?
— Вам инкриминируется умышленное причинение добра и насильственное оздоровление с тяжелыми ментальными травмами с целью облагодетельствования.

Держи карму шире, а любовь — ярче.

Важно не просто узнать то, какой ты на самом деле.
Важно сделать себя таким, какой ты есть на самом деле.

Артефактная магия это очень просто. Ты просто берёшь вещь, и до последнего веришь, что эта фигня работает. И она работает!

Любовь Бога и ненависть Бога делает одинаково бессмертным.
Вот только это бессмертие протекает по разному.

Надпись на могиле мага воды: Вероятно, он здесь. Или был. Или есть. Или будет.

Если дверь перед вами закрыта, а войти нужно, толкните её в другой реальности.

Если долго и пристально смотреть во Тьму и улыбаться ей, она засияет.

— Вы работаете с мертвыми?
— Нет, я с ними отдыхаю. © А. Сатанель

— Я не Бог, у меня просто сознание широкое.

— Ты же с богами работаешь?
— Ага.
— А как ты понимаешь, что их устраивает твоя работа?
— Я еще жив. © А. Сатанель

Любое заклятие тупости может быть лишь временным. Постоянной тупость может сделать лишь удовольствие человека находиться в ней.

Улыбка не всегда означает, что человек счастлив. Иногда она означает, что человек сильный.

Я трудоголик. Но я работаю над этим. (с) Alexey Kurenev

Карма не всегда сразу учит не делать плохие дела. Порой она вначале учит их делать более изящно.

— Мам, я сегодня во сне летал.
— Знаю, уже штрафы пришли за превышение скорости.

Вначале было Ничто. Впрочем, с тех пор мало что изменилось.

Не оставляй на следующую жизнь тех, кому можешь улыбнуться в этой.

Девочка: пассивная агрессия.
Женщина: агрессивная пассия.

- Ты ей цветы дарил?
- Дарил.
- А конфеты?
- Дарил.
- А она?
- Не дарила.

Заклинание изгнания — примета к ссоре между вами и бесом.

В боевой магии главное — любовь. К себе и своему здоровью.

— Силой мысли работаем, мысли, а не мышц лба!
— Учитель, мне нечем.

— Ты кто?
— Маг.
— Эээ... А по-научному?
— Астралопитек. © А. Сатанель

У каждого своя магия. Главное - чтобы работала.

Огонь потушила, болезни исцелила, войны остановила, всех накормила. (встреча Русской Женщины с Всадниками Апокалипсиса)

Бездна есть в глазах только того человека, который действительно знает, чего хочет.

Я — не я и карма — не Майя.

Мы рождены, чтобы быль сделать самой интересной сказкой.

Если бог оставил тебя, значит, ты уже достаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. © А. Сатанель

- О, сколько нам открытий чудных!
- Это не вам!

Маг колдовал неустанно третий день.
Но ничего особенного так и не получалось.
Потому что особенная уже давно сидела в кресле, болтала ногами и ждала его.

— Полетели в Космос. Я покажу тебя своим звёздам.

— Чего это ты такой злой?
— Магии в организме не хватает. © А. Сатанель

Смешная история о том, как в Тундре, зимой... ходят «по-маленькому»…

Вот многие спрашивают: «Лора, а как в тундре с туалетом?» «А с туалетом в тундре, — говорю я, — всё замечательно.»
«Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового «Собрания» удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить).
Этот туалет простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это…»
Впрочем, это не единственное неудобство.
Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери. Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика. Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми болтались драные ковровые дорожки.
Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот. Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек.
Я забыла сказать, что пакетированный чай в тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси. В приютившем меня стойбище уважали «Липтон».
Часа через три после приезда, надувшись с дороги «Липтона» с привезенной мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот «Липтон» выпустить из организма. Для красоты я захватила с собой фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую:
«Лора, — сказали мне добрые хозяева, — ты если поссать хочешь, берегись оленей».
Про оленей я не поняла, но переспрашивать не стала. «Нет, — сказала я, незаметно зардевшись в полумраке чума, — я хочу пофотографировать».
Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во всю ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования: сколько ни напрягай объектив, ни одного мало-мальски подходящего укрытия.
Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели они, несмотря на рога, миролюбиво. «Липтон», между тем, с каждой минутой делал мою жизнь всё более трудной.
Я отошла метров на двадцать от крайнего чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15 м/сек, тут же перестала её чувствовать. Но мне было не до задницы: процесс изгнания «Липтона» затмил мне в тот момент всё. Именно поэтому я не сразу обратила внимание на какой-то неясный движняк позади себя.
А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным. Они смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я только что сидела на корточках. В чум я вернулась сильно озадаченная. До этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.
Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более что ржали надо мной беззлобно. Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме при попытках куда-нибудь трудоустроиться. В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела, захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени «хорей».
Хорей этот, ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами, обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына, которым следует подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в дороге.
В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега, напевая какую-то мужественную херню вроде «Ты теперь в Армии». Олени, разом наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети за крысоловом. Я сменила песню на «Три кусочека колбаски» (посмотрела б на вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах), но скоты не отставали.
Я прибавила шагу, олени перешли на рысь. Я побежала, олени пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там. Я издали показала им хорей, и они подошли поближе. Двое из них дали почесать себя меж рогов, а один – потрогать за нос. Нос у северных оленей волосатый, если кто не знает.
Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец жёлтого снега. Я замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места. «Пошли вон отсюда!!!» — крикнула я и затопала ногами, мгновенно провалившись в наст до середины ширинки.
Олени стояли и смотрели, как я выбираюсь из снега. Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом непосредственно ко мне . «Пошел вон, козёл», — сказала я, ударила его по харе и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло нахалов и отбивающуюся от них веером.

В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.
— Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей. Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую русскую, правда, немного того».
— Да никак, — сказала я.
— Олени? – спросила Алла.
— Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
— Да как. Пошли покажу, — сказала Алла, — я как раз тоже уже хочу.
И мы пошли.
Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и готовиться к охоте.
— На них надо крикнуть, они разбегутся, — объясняла Алла на ходу.
— Я орала, — сказал я.
— Да как ты там орала, — махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у «буржуйки».
— Нормально орала, — сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.
Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».
Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.
— Смотри, как надо, — сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:
— А НУ НА *УЙ БЫСТРО!!!
Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.
С того момента я ходила в тундру без провожатых.
«А ну на *уй быстро!!!» — это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта.
«А ну на *уй!!!» — доносилось время от времени из тундры. Это означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.
Через три дня я научилась различать их по голосам. (с) Лора Белоиван

Из лучших и чистых побуждений приносит мне засохший в ж... цветок.
— Тыжможешь, ну подними растение. Ну что тебе стоит?
А меня кто поднимать будет? Температура под 38...

постепенно превращается в расстояние между.
Промахнувшись грубо и бессознательно, вместо дёргания девочек за косички во втором классе ты выбрал дёргать голодного тигра за усы в аспирантуре. Ну не дурак ли, а?

Выводы предстоят печальные. Такую истеричку я раджой своего сердца никогда не назначу.

Из практического опыта — мне удалось починить ему колено. Три часа. На следующие сутки свободно сгибает ногу и ходит без ковыляния. Радости выше потолка.

Удалась. Удалось. И лоси тоже были — всё в инстаграме, но сейчас не об этом.

В дорогу взяла дочитывать книгу К. Чуковского «Из воспоминаний». В завершении рубрики, посвящённой жизненному пути и творчеству Бориса Пастернака, было приведено это стихотворение:

<...>Я под Москвою эту зиму,
Но в стужу, снег и буревал
Всегда, когда необходимо,
По делу в городе бывал.

Я выходил в такое время,
Когда на улице ни зги,
И рассыпал лесною темью
Свои скрипучие шаги.

Навстречу мне на переезде
Вставали ветлы пустыря.
Надмирно высились созвездья
В холодной яме января.

Обыкновенно у задворок
Меня старался перегнать
Почтовый или номер сорок,
А я шел на шесть двадцать пять.

Вдруг света хитрые морщины
Сбирались щупальцами в круг.
Прожектор несся всей махиной
На оглушенный виадук.

В горячей духоте вагона
Я отдавался целиком
Порыву слабости врожденной
И всосанному с молоком.

Сквозь прошлого перипетии
И годы войн и нищеты
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.

<...>В них не было следов холопства,
Которые кладет нужда,
И новости и неудобства
Они несли как господа.

Рассевшись кучей, как в повозке,
Во всем разнообразьи поз,
Читали дети и подростки,
Как заведенные, взасос.

Москва встречала нас во мраке,
Переходившем в серебро,
И, покидая свет двоякий,
Мы выходили из метро.

Потомство тискалось к перилам
И обдавало на ходу
Черемуховым свежим мылом
И пряниками на меду.

К этому описанию жизни в поезде мне прибавить нечего.

С моим ведущим тактильным восприятием надо было приехать в Белгород, чтобы понять, что со мной происходит.
Силимся изобразить жизнь после войны. Буквально. Даже руины не сохранили.

Отправлено из приложения Diary.ru для Android

Иду сегодня на тренировку, жую привычную жевачку из чувств, а сзади идут двое мальчишек-школьников. И фраза, долетевшая до меня, была как приговор и прояснение: «Разве я виноват, что мне приходится применять психологические приёмы, чтобы добиться результата?». Прямая цитата, ёмана. Дорогое Мироздание, это было круто, спасибо.

Жалкая и живая, представляла, что так и не иначе.
Так и пережила.
Бергамотовый чай был ценнейшей наградой.

Отправлено из приложения Diary.ru для Android

А в конечном итоге я получаю наказание даже за то, что смеяла надеяться.

Отправлено из приложения Diary.ru для Android