Каждое утро по дороге на работу или домой я "встречаюсь" с тобой, вижу тебя в хитрых и изящных хвостиках надписи "Super Klaus" на греческом языке. Это не моих рук дело. Кажется, в этом небольшом городишке кто-то мыслит на волне моего сердца. Всё не просто так и не случайно. Чем ближе 7 августа, тем больше не одиноких девушек-лесбиянок мне попадается на глаза в городе. Сегодня была на симфоническом концерте по мелодиям И.О. Дунаевского. Это был очередной глоток чистого воздуха. Девушек-солисток вызывали на бис по три раза. Оно и понятно - народ соскучился по настоящим голосам, по вокалу истосковался народ. Зал стоял и аплодировал без устали. И все были счастливы - ощущения на таких концертах не подводят, как и игра самого оркестра. Всё чётко, слаженно и гладко. Дирижировал Михаил Щербаков - занятный человек. Он внимательно смотрит за реакцией зала, ведёт открытый диалог. Приятное ощущение, особенно после напряженного рабочего дня.
Я разучилась писать тексты.
Ощущения последнего месяца на редкость стабильны: боль.
На концерте не обошлось без непутёвых заметок. Я сидела на выступающем крайнем месте четвёртого ряда и без особого труда могла посмотреть в глаза тем музыкантам на сцене, которые творили чудо на протяжении двух отделений. Главная скрипка была в настроении и позволяла Щербакову галантно целовать свою ручку (и не бить его скрипкой - это желание читалось больше в глазах Лены Громовой, ещё одной чудесной скрипачки, которую участь быть целованной в ручку тоже не обошла стороной). Прямо перед носом дирижёра сидели парой альты. Пожилой миловидный старичок и острой бородкой короля-дроздоборода и девушка: волосы отросшие, чуть сальные, старое мелирование и такая же старая, ветхая одежда. Рука плавно двигается вверх, вниз, наклоняется, опять идёт вверх - на пальце сияет кольцо. Она замужем и в положении. Это пока не очень заметно, и она играет в основном составе. Когда нужно было переворачивать очередной лист партитуры, она неловко роняет нотные крылья на пол и пытается поднять. Альты пропускают несколько тактов своей игры. Щербаков усиленно делает вид, что ничего не произошло и всё идёт так, как надо. Девушка хихикает, потом вовсе улыбается и спокойно ставит чёрно-белые линованые страницы на место. И волшебство продолжается.
Перетряхиваю телефонные номера людей, которых так удачно вышвырнула прошлым годом - преподаватели, сокурсники, товарищи-соратники. Голоса знакомые создают в голове эффект "The last train home", по которому можно умчаться туда, где было пусть и не совсем уютно, зато многие из любимых были живы и ни о чём страшном не помышляли. Всё на месте, всё движется по обкатанным и знакомым правилам. Всё ясно, сложно и понятно. Размеренная нагрузка, которая позволяла и практику, и теорию и уход за собой. А то, что я вытворяю с собой сейчас не вписывается ни в какие нормальные рамки. На пудру Givenchy не хватает тысячи.